Гостей на сегодняшнем балу было довольно много, Грелль даже немного жалел, что он не может быть в центре внимания, он бы мог произвести фурор. Но все это компенсировалось присутствием мадам, именно так он вел бы себя сам, всеобщее внимание, обожатели у ног, готовые услужить в любой момент.
-Покажи мне своё сердце, покажи сердце... - по движению губ алый шинигами смог прочитать то, что повторяет леди. Легкая тень усмешки проскользнула на его губах. "Да, пусть они откроют нам себя прекрасных, пусть обагрятся алой кровью!" Грелль не понимал почему она не наслаждается мужским вниманием, вероятно, королевы так и должны себя вести. Но ведь и он сам устал от всего, единственное, что до сих пор вызывало в нем интерес - это возможность забрызгивать все вокруг яркой кровью своих жертв, когда на губы попали капли с острым металлическим привкусом. Лишь в эти мгновения он чувствовал себя по настоящему живым. Хотя леди в алом разнообразила его жизнь, видеть ее в крови убитых было еще большим удовольствием, в эти мгновения он не мог оторвать восхищенного взгляда от ее лица.
- Я объявляю этот вечер открытым.
Сатклифф бросил еще один аккуратный взгляд в сторону женщины, это был сигнал. Он поклонился и найдя в толпе официанта, забрал у него поднос с шампанским. Один из сегодняшних кавалеров мадам Рэд был особенно настойчивым, это могло испортить их планы. Поэтому, поднося леди бокал, он неловко споткнулся и выплеснул содержимое прямо на идеальные брюки мужчины. Поднос тут же полетел на пол, Грелль с гримасой ужаса прижал руки ко рту.
- Мистер... простите. Я такой неловкий, простите меня!
Сатклифф, неловким движением схватил салфетку с ближайшего фуршетного стола, умудрившись уронить пару тарелок на пол, закуски полетели прямо под ноги неудачливого господина.
- Моя госпожа! - Грелль бросил виноватый взгляд в сторону леди, - простите, я сейчас все исправлю.
Он принялся оттирать брюки мужчины, но лишь еще больше размазывал пятно. Недовольный ухажер отпихнул руки неумелого дворецкого и с важным видом удалился.
- Простите, простите, я сейчас все исправлю, - лепетал Грелль собирая осколки с пола. Приблизившись к мадам, он шепнул ей на ухо, - Я буду минут через пятнадцать, надо поймать нашу птичку.
Продолжая неловко кланяться, Грелль пятился в сторону помещения для прислуги, откуда он мог свободно создать телепорт и незамеченным выскользнуть из бального зала.

Сатклифф продолжал раскланиваться, двигаясь спиной вперед. "Вот такой вальс наоборот, шаг влево, два назад, шавг вправо, один вперед. Я знаю танцы и поинтереснее, но сегодня меня должны запомнить все гости, чтобы не мы были обеспечены алиби".
- Простите, - дрожащим голоском продолжал он лепетать гостям, чьи ноги были отдавлены... собственно, всех гостей, кто имел неудачу оказаться за его спиной. Из-под полуопущенных век он продолжал наблюдать, как веселится его госпожа. "Ах! Какое зрелище! Какой лоск! Истинная светская леди! Такая уверенность, даже сейчас, когда до очередного убийства осталось нет ничего, очередная тварь сегодня искупит свой грех и избавит Лондон от своего смрадного существования, превратив мою леди в самое прекрасное создание на свете.".
Он ловко свернул за угол, где спрятался за тяжелой портьерой, ни одна живая душа не догадается, что за этим нескладным существом может прятаться кто-то иной... кто-то страшный. Сама смерть.
Легкое движение руки и перед ним открылся телепорт, ни одна дверь не сможет удержать бога смерти, один шаг и он уже в небольшой комнатке, освещенной лишь одной свечой.
- Убирайся, я сегодня не работаю, - откуда-то из угла комнаты раздался женский голос. Грелль поправил очки, в них он видел несколько хуже, чем в своих жнецовских, но разве могла смертная женщина ему противостоять.
- Меня ты обслужишь, милая, - неуверенных ноток в голосе как не бывало, алый шинигами начал свою игру. Мери удивленно приподнялась на одном локте с кровати, где она и находилась все это время. Вероятно только сейчас она разглядела хорошо одетого господина.
- Простите, но я сегодня не принимаю, - несколько иным тоном проговорила проститутка, - приходите ко мне завтра, - здесь она призывно улыбнулась. Но даже миловидная улыбка и симпатичное лицо не могли скрыть всю грязь, которая была у нее внутри. Грелля передернуло от отвращения, больше всего в этой жизни он презирал подобных женщин, которые не ценят самого важного - возможность подарить миру новое существо, возможность иметь ребенка и легко отрекаются от этого дара. "Дрянь!"
- Я не могу ждать до завтра, мое желание настолько сильное, что его необходимо удовлетворить до наступления утра, - он широко и фальшиво улыбнулся, открывая ряд острых зубов. Разговаривать дальше он не видел смысла, тем более ему предстояло вернуться за алой леди и показаться на глаза сторожевому псу королевы. Конечно, никто не догадается, что убийцы они, но игру следовало вести по правилам, иначе она теряла свое очарование. Резко схватив обреченную за волосы, он поднял ее с кровати и толкнул на стул, стоящий посреди комнаты. Несколько движений и ее руки и рот крепко перехвачены полосками разорванной простыни. Видимо, теперь до нее начала доходить суть представления, которое сегодня здесь должно разыграться. Дергаться было бесполезно, но Мери все равно предпринимала попытки это сделать. Сатклифф какое-то время полюбовался на свою жертву, в преддверии скорой смерти она стала менее отвратительной, по щеке скатилась одинокая слеза, но ее судьба уже была определена.
Грелль заметил граммофон, стоящий на столе. "Вероятно, она неплохо зарабатывала, раз смогла позволить себе такую роскошь, как отдельную комнату и этот недешевый предмет". "Царица ночи" Моцарта походила как нельзя кстати к сегодняшней ночи. Да, скоро здесь окажется его прекрасная царица, которая и вынесет приговор. Плавные звуки растекались в комнате. На тумбочке жнец заметил коробочку с косметикой. Помада, красная. Недолго думая он открыл баночку и покрутил в руках кисть. Пока рано, сначала здесь должна оказаться его госпожа, тогда они вдвоем и украсят эту несчастную. Сейчас пора было возвращаться.
- Никуда не уходи, дорогуша, я скоро вернусь, - Сатклифф открыл телепорт и, послав воздушный поцелуй крепко связанной шлюхе, шагнул в переход. Скрывать от нее собственную смерть не имело смысла, тем более так у нее оставалась возможность подумать о своей жизни и сделать правильные выводы. Нет, Грелль не был святым, но здесь срабатывал иной инстинкт - просыпался скрытый в нем садист, жертва будет бояться еще больше, когда осознает, что перед ней ее убийцы, это всегда добавляет пикантности.
Все так же выйдя из-за занавески, смертоносный дворецкий вернулся в зал, его не было всего несколько минут, никто бы ничего не заподозрил, леди все так же была в зале. Грелль приблизился к ней, на ходу задев парочку гостей и неловко извинившись.
- Все готово, моя госпожа, - он неуверенно поклонился. В конце зала шинигами увидел Себастьяна, странно, но графа рядом с ним не было, юная госпожа в розовом куда-то исчезла. А оказаться рядом с ними было необходимо, эти двое не скрывали своих домыслов по поводу убийцы и на этом балу они искали именно Джека Потрошителя.

Помогая Ангелине подняться с ее кресла, Грелль сжал изящную ладонь в своей руке, насколько миниатюрной и хрупкой она казалась. Но он знал, что эта женщина полна решимости, в ее тонких пальчиках не ощущалось даже намека на дрожь, Грелль знал, что она не отступится, она не остановится и будет продолжать очищать город от грязи, будет продолжать избавляться от тех, кто мог, но не захотел родить ребенка, в отличие от них самих, чье самое заветное желание было неосуществимо.
-Прошу меня простить. - обольстительная улыбка расцвела на ее лице. Какие сомнения могут у кого-то возникнуть... впрочем, после этой улыбки и взгляда в голове поклонников не должно было остаться ни одной мысли.
Себастьян как всегда был обворожительным, роль учителя подходила ему, как и все остальные его роли. "Как жаль, что он не может увидеть меня во всем блеске, тогда бы он точно не устоял перед моим шармом. Не сейчас, позже, он еще познакомится со мной настоящим. Окрасить его в красное - какое зрелище может быть прекраснее. Позже, когда моя алая леди закончит свою миссию".
Дворецкий юного графа как раз закончил показывать свое выступление, Грелль притворно ахнул и округлил глаза, когда последний клинок вошел в шкафчик с демоном.
-Грелль, - с улыбкой произнесла дама, - окажешь ли ты честь проводить меня к нашей прелестной леди?
- Да, моя госпожа, - дворецкий семьи Барнетт подал руку и пара удалилась из зала. Зайдя за тяжелую портьеру, Грелль несколько секунд помедлил, рассматривая леди в красном. Ее глаза были полны решимости, она точно знала, чо должна была сделать, настоящая королева.
- Ты прекрасна, Ангелина, - в его глазах появился хищный блеск, кровь уже начинала бурлить по венам в предвкушении сегодняшней ночи. От дворецкого не осталось и следа, теперь он был богом, несущим смерть.
Телепорт был создан, и через мгновение пара оказалась в той же самой комнате, где Сатклифф был немного раньше.
Пластинка уже закончилась, он включил ее заново, жертва была готова, слезы стекали по ее щукам, она знала свою участь. "Необходимо ее немного украсить". Грелль снял повязку со рта Мери, услышав тихий вслип, баночка с помадой уже была в его руке, мазок кистью, она дернулась и помада была размазана, он тихо цикнул, слегка оскалив зубы. Еще несколько движений и ее губы были ярко-красными, такими они и должны быть.
- Потерпи еще немного и ты станешь красивой, - он зло усмехнулся, по сути жертва его сейчас интересовала мало, его интересовала леди в красном. Он оглянулся и отступил на шаг назад.

Грелль пристально наблюдал за леди, тревожная ария Моцарта только создавала нужную атмосферу, нагнетая тревожное ощущение. Все то, что было у этой женщины в алом внутри, сейчас выплескивалось наружу и жнец даже боялся вздохнуть, чтобы не пропустить ни одной эмоции. Она была живая, настоящая, Грелль каждой клеточкой чувствовал боль и ненависть своей леди. Ощущения были восхитительными и Сатклифф жадно облизал губу, пожирая глазами мельчайшее движение. Сейчас он был этой тонкой рукой, он был ножом в руке дамы и с наслаждением почувствовал, как металл входит в плоть, первые брызги крови попали Ангелине на лицо, делая ее воистину божественной. Глаза Мери расширились еще больше, казалось, что до последнего момента она надеялась на чудо. "Нет, детка, чудес не бывает, каждый должен отвечать за свои грехи. Особенно больно будет тем, кто может иметь то, что никогда не будет дано тебе. Der Holle Rache kocht in meinem Herzen. Да, забери у нее то, чего она недостойна!". Алый жнец приоткрыл губы, дыша ртом, после очередного удара кровь брызнула и на него, на языке появился такой знакомый металлический привкус, спутать который с чем-то другим невозможно.
-Нет спектакль ещё не окончен!Я тебе обещаю это... - слова расслышать было почти невозможно, на пределе эмоций, но жертва понимала, а это было главное.
Шлюха завалилась вперед, из глаз текли слезы, жаль, что из-за завязанного рта нельзя было услышать звуков, наверняка, она просила бы сейчас о пощаде. Искренне... быть может впервые в жизни.
Алая леди, казалось, вошла в раж, что-то говоря обреченной и продолжая наносить удары ножом. Настоящее, живое, красное. Руки ее обагрились алой жидкостью, глаза неистово сверкали, истинная царица этой ночи.
На финальных аккордах все было кончено, нож со звоном упал на пол, мужчина уловил последний выдох жертвы, самый важный выдох в ее никчемной жизни. Мадам шатающейся походкой подошла к окну, Грелль не шевелился, продолжая жадно ловить каждое движение, даже в этой усталости была неимоверная сила. Отмщение, излитая ярость... в конечном счете пустота...
-Грелль, открой окно… - тон королевы, ему нравилась эта сила в хрупкой женщине, он не мог не подчиниться.
Дворецкий легкими шагами подошел к леди и распахнул ставни закопченного окна, в комнату потянуло сыростью. Туман стал первым свидетелем произошедшего здесь правосудия.
-Нет, это слишком легко. Слишком! - Ангелина сделала рывок в сторону убитой, но Грелль легко перехватил ее за талию и вложил в руку сумку врача, которую всюду носил за леди. На его губах играла безумная улыбка, улыбка маньяка. Он отпустил пальцы, оставляя инструменты в руках врача. Легким движением он вызвал свою любимую бензопилу, но заводить ее не торопился.
- А остальное я сделаю сам, моя леди, - губы расползлись шире, открывая ряд острых шубов. По щеке скатывалась капелька крови, белые перчатки тоже были испачканы. Но он знал, что крови будет гораздо больше, она не станет красива, пока вся комната не окрасится ярко-красной кровью.

Грелль почувствовал, как мадам обмякла в его руке, для нее каждый раз это было на пике чувств, впрочем, сам жнец получал неимоверное удовольствие собирая души, собирая грязно, обызательно пачкая все вокруг. Но по сравнению с ощущениями леди он почти ничего не чувствовал. Сожаление? Усталость? Раскаяние? Боль? Нет, он слишком привык к убийствам, азарт лишь тогда, когда на губах чувствуешь чужую кровь, когда забираешь собственными губами последний чужой выдох. Но несравненно больше Греллю нравилось видеть чужую кровь на алой леди, сколько чувств она вкладывала, разделывая этих падших свиней.
Ангелина отступила в тень, жнец проводил ее глазами, и она, как будто почувствовав, что смотрит он вовсе не мертвую проститутку, поймала этот взгляд. Скрещенные руки на груди, как будто она пытается защититься. "Я защищу, пока ты будешь оставаться такой, как сейчас... пока ты будешь королевой... особенной, не такой, как все другие..."
-Ты знаешь, что надо делать Грелль. Окрась…
- В красное, - губы расплылись в широком оскале, глаза почти светились в темноте, словно фосфорные, впрочем, скорее всего в них уже появилось безумие, то самое, что появлялось каждый раз, когда он вызывал свою бензопилу, - Да, моя госпожа.
Маленькую комнату огласил рев бензопилы, Грелль повернулся к своей жертве, нужно было забрать пленку, но особым методом - методом Сатклиффа. Его немного удивило, что на этот раз Ангелина не пожелала вырезать органы жертвы, как она делала каждый раз, делала легко, точными движениями, в каждом жесте чувствовался профессионал, профессионал - врач... профессионал - убийца... Впрочем, какая разница? Главное, что она это делала, ни разу не подвергнув сомнениям свои действия, за что Сатклифф и боготворил эту женщину.
Один взмах пилой и алая кровь брызнула на стену комнаты, два, три! Он терзал уже мертвое тело неровными зубьями своей машины смерти, на полу растекалась лужа, в тусклом свете свечи казавшаяся черной. Кровь, именно так она и выглядит, когда освещение плохое. Но Грелль точно знал, что лужа эта ярко-красного цвета и с каждым его движением Мери Келли становилась прекраснее. Когда Грелль заглушил бензопилу, от тела почти ничего не осталось, в зубьях застряли кучки мяса, вся одежда была мокрой, а в воздухе стоял острый металлический запах, так хорошо ему знакомый. Этот запах всегда сопровождал смерть, коей и являлся диспетчер. Он закинул голову и прикрыл глаза, за окном шел редкий дождь, такое обычное явление для унылого Лондона, только сейчас Грелль услышал, как крупные капли стучат по подоконнику. Несколько глубоких вздохов, чтобы прийти в себя, словно художник, который только что создал шедевр и должен успокоиться, прежде, чем кинуть последний взгляд на картину.
Внезапно дверь в комнату распахнулась. Жнец резко повернулся, несколько капель слетели с его пилы, попав на лицо мальчика - простолюдина, который имел неосторожность заглянуть сюда в такое неподходящее время. Почти тут же раздался так хорошо знакомый Сатклиффу голос:
- Не смотрите! - мальчик исчез из проема распахнутой двери.
"Себастьян? Ну надо же, этот идеальный демон все же сумел нас выследить".
- У вас талант, Джек Потрошитель. - услышал он уже насмешливый голос, обращенный в свою сторону. Глупо было пытаться отрицать свою причастность к убийствам, но настоящая актриса должна была сделать последний выход... последний выход в качестве дворецкого и первый - в качестве шинигами, несущего смерть. "Что ж, моя леди". Он бросил взгляд в сторону Ангелины, делая шаги к двери. "Сегодня ваш выход. Царица ночи только вступает в свои права, сегодня мы уберем самого грозного нашего врага, а без него нас уже никто не сможет обличить. Я жду вас на авансцене, моя леди". С каждым шагов на улицу, лицо Грелля менялось, из самоуверенного становясь скромным и совершенно несчастным.
- Грелль Сатклифф.
"Еще несколько реплик и можно перевоплощаться". С этими мыслями алый шинигами вышел на покрытую булыжником улочку.